Полемика и категоричность — это по-православному или нет?

На XV Православных Рождественских чтениях диакону Андрею Кураеву был вручен церковный орден за его миссионерские труды. Самый читаемый церковный публицист, автор множества книг и статей, профессор Московской духовной академии и семинарии, профессор Православного Свято-Тихоновского Гуманитарного университета, кандидат философских наук и кандидат богословия — вот далеко не полный перечень его титулов. Отец Андрей остро и доказательно рассматривает насущнейшие вопросы современного человека и дает на них четкие, ясные и исчерпывающие ответы.

Вы не боитесь, что некоторая категоричность ваших ответов может обидеть людей? Ведь Вы — пастырь, и они должны чувствовать тепло, любовь. А от Ваших слов иногда током ударяет…

— И пусть ударяет. Я вовсе не стремлюсь создать перед слушателями такой сентиментальный образ: «Ах, Христос, ах, терпимость, ах, милосердие». Вы помните, как обращался Сам Христос к тем, кто исказил веру отцов: гробы окрашенные, красивые снаружи, но полные нечистот, порождения ехиднины! (ср.: Мф. 23, 27, 33). Христос говорил жестко.

Истина — совсем не то, что должно всем нравиться. Ведь Христос назвал христианство солью земли (ср.: Мф. 5, 13). Человечество в духовном смысле несомненно больно. Вы сами понимаете реакцию организма, когда на его больное место соль сыплют. Так что нет ничего удивительного в том, что почти все Апостолы закончили жизнь мученически.

Почитайте Деяния Апостолов. Там все по одному сценарию происходит. Приходит апостол Павел в какой-нибудь город, идет в иудейскую синагогу и начинает там проповедовать о Христе. Евреи берут камни, избивают его, изгоняют или даже стремятся убить. В общем, переполох страшный. Потом часть из них задумываются, тайком ищут Павла, беседуют и отходят от синагогального большинства. Так потихоньку основывалась христианская Церковь. Затем Павел идет в следующий город, там все повторяется. То есть проповедь — это почти всегда разделение. Когда я вхожу в аудиторию, я вполне понимаю, что там, может быть, всего несколько душ, которые могут раскрыться.

Какие светские стереотипы Вас раздражают более всего?

— Самое занятное из нецерковных, светских предубеждений — это уверенность неверов в том, что нам, христианам, ничего нельзя осуждать. Мол, раз вы христиане, то должны всегда подставлять вторую щеку, перед всем смиряться, всем кланяться. И вообще, если вас Евангелие учит любви, то вы должны с любовью признаваться, что всею душой, например, обожаете культ вуду и не имеете права сказать о нем что-то резкое. А христианство просто сложнее: наш принцип — люби грешника и ненавидь грех. Это значит, что надо уметь отличать свое отношение к злому поступку (или ошибочному мнению) от отношения к человеку, совершившему этот поступок. В борьбе с этим стереотипом я, наверно, скоро буду выходить на лекцию с табличкой: «Осторожно! Я — плохой христианин!». В смысле — могу дать сдачи (полемически).

Полемический стиль общения, преобладающий в Ваших статьях, является ли данью древней святоотеческой традиции, или это просто присуще Вашему характеру?

— По своему характеру я довольно тихий человек. Жажда полемики меня не снедает. Но постоянное чтение древнейших Отцов какой-то отпечаток наложило. У них полемизм, по современным меркам, даже чрезмерный, методы ведения дискуссии удивительные.

От античной культуры Отцы унаследовали определенные нормы речевого и полемического этикета, решительно отличающиеся от современных. В античных школах риторики специально преподавалось умение пронести по всем кочкам своего оппонента. В ход разрешалось пускать самые обидные сравнения и эпитеты, вполне нормальным считалось переходить от критики взглядов к критике самого оппонента — вплоть до особенностей его фигуры: «Как же быть правой мысли у тех, у кого и ноги кривы?» (Святитель Василий Великий). «А с противоположной стороны какие-нибудь жабы, моськи, мухи издыхающие жужжат православным…» (Преподобный Викентий Лиринский).

«Даже с судебного места обращался он к тяжущимся витиям совершенно запросто, дозволяя всяческие вольности: хоть кричи во все горло, хоть руками размахивай, хоть ходуном ходи, хоть издевайся над противником и прочее подобное - все, что принято делать для победы в прениях» (Либаний. Надгробное слово по Юлиану. 189).

Весьма уважаемый жанр античной литературы назывался — «псогос» («хула»); жанр этот требовал от автора исключительно очернительства. Так что уж, если я полемичен — то это как раз связано с моим погружением в мир Отцов. Почитайте, к примеру, откровенные издевательства над сектами у святителя Иринея Лионского, христианского писателя и мученика II века. (См.: Святитель Ириней Лионский. Против ересей. 1, 13, 3).

То, что сегодня этот стиль кажется недопустимым, - это одно из прорастаний той евангельской «закваски», что постепенно квасит тесто человеческой культуры и истории. И в этом вопросе лучше быть «модернистом», лучше ориентироваться не на образцы античной эпохи, а на нормы современного этикета.

Диакон Андрей Кураев
Из книги «Почему православные такие?..»